В своей новой книге Нобелевский лауреат по эко­номике Джозеф Стиглиц заявляет, что лучший вариант для Еврозоны в будущем — это «гибкая валюты», или система различных валют с тем же самым названи­ем, колеблющихся в определенных пределах. Это — по сути, новая веха в идее, которая возникла в обсужде­ниях будущего валютного блока, но она, вероятно, не обещает особых улучшений более слабым европей­ским экономикам.

Выдержка из книги Стиглица «Как единая валюта угрожает будущему Европы» предлагает компромисс между полной европейской фискальной интеграци­ей, что политически невыполнимо сегодня, и полным распадом Еврозоны, с возвратом всех стран к своим собственным валютам, что, согласно Стиглицу, «может иметь глубокие отрицательные последствия на мно­гих фронтах». Институты Еврозоны, как пишет Стиглиц, не совсем недееспособны, но недостаточны в каче­стве основы для полноценной системы единой валю­ты. При этом, «гибкая евро» позволила бы создать си­стему, в которой различные страны (или группы стран) могли иметь свои собственные евро. Стоимость раз­личных евро колебалась бы, но в пределах границ, ко­торые определялись бы непосредственно политикой Еврозоны. Через какое-то время, возможно, с развити­ем достаточной солидарности, эти границы могли бы быть уменьшены и, в конечном счете, цель единой ва­люты, сформулированная в Маастрихтском соглаше­нии 1992 года, будет достигнута.

Легко понять, почему предложение Стиглица луч­ше, чем возвращение к лирам, песетам и франкам. Если новые валюты будут все называться евро, то союз все еще сохраняется, и его цель неизменна, но при этом все же можно извлекать выгоды из отдельных валют. Одну выгоду, если быть точнее — возможность девальвации валюты. «При более низком обменном курсе», пишет Стиглиц, «страны южной Европы (на­пример, Греции и Италии) могли бы экспортировать больше и импортировать меньше. Спрос увеличился бы, а с ним доходы и занятость.

Такая гибкость была бы лимитирована «граница­ми», установленными политикой Еврозоны — возмож­но, возврат к механизму обменного курса до введения евро или некоторая новая система ориентиров. Такой была бы цена сохранения подобия единства. Это — но­вое видение Стиглица, кроме предыдущих повторе­ний идеи евро-раскола.

В 2012 году британский экономист Роджер Бутл выиграл Экономический приз Волфсона, являющийся вторым по престижности после Нобелевской премии, с набором предложений по отказу от евро. Он рас­сматривал возможность разделения единой валюты на «северную» и «южную» евро, но нашел это менее выгодным, нежели сохранение северного ядра стран евро — Германии, Австрии, Нидерландов, Финляндии, Бельгии и возможно Франции (главным образом, по политическим причинам), и разрешения странам юж­ной Европы вернуться к своим собственным валютам. Они, как утверждает Бутл, не достаточно интегрирова­ны для единой валюты, и не было никакого смысла во включении в этот союз таких стран, как Греция, кото­рые тянут вниз остальных.

Сам Стиглиц призвал к выходу Германии из Еврозоны, что, по его мнению, привело бы к повыше­нию стоимости возрожденной немецкой марки и па­дению евро. Все эти идеи основываются на предпо­сылке, что девальвация позволила бы более слабым странам увеличить экспорт и, таким образом, повы­сить рост и занятость. Германия, сделав это, в течение многих десятилетий оказалась бы в проигрыше и зна­чительно сократила бы свой экспорт. «Огромный тор­говый профицит Германии — главный источник гло­бальных дисбалансов, уменьшился бы», как пишет Стиглиц. «Германия должна была бы найти другой драйвер для своего экономического роста».

В теории, это все выглядит логичным и справед­ливым, особенно последнее компромиссное предло­жение Стиглица. Но не ясно, как это будет работать на практике. Одна из причин заключается в том, что экс­порт Германии не колебался в соответствии с обмен­ным курсом евро. Фактически, в 2000-х он повышался вместе с укреплением евро, и после глобального фи­нансового кризиса, он падал, наряду с евро:

И при этом Германия не «высасывала» ресурсы из других стран Еврозоны, экспортируя в них больше, а покупая взамен меньше. Фактически, германский им­порт из стран Еврозоны рос быстрее, чем ее экспорт в страны валютного блока:

Не ясно, насколько ограниченная возможность обесценивать свои валюты помогла бы более слабым европейским экономикам. Экспорт Европы намного более сложен, чем товарный экспорт развивающих­ся экономик. Итальянские, испанские, французские и немецкие экспортеры не конкурируют по цене. И в то время, как более низкие обменные курсы, конеч­но, приносят пользу любому экспортеру, они не могут обеспечить существенное преимущество для роста, особенно, если более слабые валюты также означа­ют намного более высокие процентные ставки, неже­ли доступные южным европейским экономикам, бла­годаря единой валюте.

В своей книге Стиглиц обсуждает замену импор­та, как возможного драйвера роста для такой страны, как Греция. Возможно, имело бы смысл рассмотреть пример России, начиная с драматического падения цен на нефть, чтобы понять, насколько уязвимым мо­жет быть этот драйвер.

Когда цена на нефть упала осенью 2014 года, Россия быстро отвязала рубль от валютной корзи­ны, что полностью соответствует рецепту Стиглица. Российская валюта рухнула, потеряв треть своей сто­имости с октября 2014 по январь 2015г. При этом Центральный банк повысил процентную ставку. В то же самое время, Правительство решило использовать слабую валюту для замещения импорта, запретив им­порт сельскохозяйственной продукции из большин­ства европейских стран, в ответ на западные санкции.

Экономика России с тех пор стабилизировалась, хотя все еще находится в состоянии рецессии. Рост в некоторых секторах, которым помогает запрещение импорта, не может компенсировать отсутствие инве­стиций в других, вызванное высокими процентными ставками и снижением внутреннего спроса.

Насколько новые «гибкие» евро помогли бы сла­бым европейским экономикам? Вероятно, мень­ше, чем массированная девальвация рубля помогла России.

Нет никаких простых решений проблем южных европейских экономик, пострадавших от десятиле­тий неумелого руководства, коррупции, политически-мотивированного регулирования, недостатка ин­новаций и слабого внимания к качеству продукции. Монетарная политика — это не самая большая про­ блема для них. Ее изменение без решения остальной части проблемы может задержать европейскую экономическую интеграцию, не принеся существенных выгод. Тем не менее, легкие решения будут предлагаться снова и снова.