Барбара Рокфеллер – ветеран валютного рынка, пионер технического анализа, международный экономист и трейдер в одном лице. Она также является автором 6 книг, включая «Технический анализ для чайников» и «Матрица валютного рынка» в соавторстве с Вики Шмельцер.Барбара также является автором 3 ежедневных бюллетеней для управляющих хедж-фондами, управляющий активами в банках и частных лиц.

Последнее значение индекса потребительских цен в США можно описать по-разному, как «приподнятое», «скромное» или «прохладное». Недостаток консенсуса отражен в различных результатах. Доходность бондов упала, и доллар наряду с ними, а золото повы-силось. Суть в том, что никто не знает, что эти данные означают, и означают ли что-нибудь вообще. Индекс CPI не смог оказать какого-либо влияния на диаграмму вероятности повышения ставки CME, что может быть ключевым моментом

Индекс CPI составил 1.5% годовых, что стало са­мым высоким значением с октября 2014 года, по­сле 1.1% в августе. Драйвером инфляция были бен­зин и арендная плата — это два элемента, которым Федеральный Резерв не придает особого значения. Есть некоторые противоречия в том, как интерпрети­ровать индекс CPI — он ускоряется самыми быстрыми темпами почти за два года, но все еще находится хо­рошо ниже 2%-й цели Федерального Резерва, и кро­ме того, монетарные власти не смотрят на CPI при при­нятии решений. Вместо этого, более предпочитаемый показатель — это индекс PCE, который повысился на 1%, а его ядро на 1.9%. Возможно, именно базовое зна­чение CPI вызвало разочарование, достигнув 2.21% в сентябре, вместо прогнозируемых 2.3%. при этом, сто­ит отметить, что инфляция цен на услуги опережает остальную инфляцию.

Разговоры об инфляции, без учета товарных цен, пока преждевременны. Исключение составляет Великобритания, где мы можем ожидать только ухуд­шения инфляции и непредвиденные последствия это­го по всему спектру экономики. Как уже неоднократно отмечалось, пресса преподносит расхождение между стерлингом и казначейскими обязательствами, как по­литический риск. Перспективы жесткого выхода, при котором Великобритания не получит никаких торго­вых уступок от ЕС в обмен на суверенный контроль над иммиграцией, как считается, является предпочтитель­ной позицией правительства Терезы Мэй.

Тереза Мэй сделала комментарии в этом клю­че, но фактически мы не знаем позицию правитель­ства. Это никогда не раскрывалось и, действительно, мы должны сначала услышать решение суда. Никто не рискует делать предположения о вердикте суда. Все, что мы знаем, это то, что разговоры о жестком выхо­де из ЕС являются уловкой, чтобы подготовить публи­ку к более мягкому варианту или напутать оппозицию. Другими словами, пока это выглядит как политический блеф.

Все равно, для валюты и доходности бондов до­вольно редкое явление — обрушиться в жестко регла­ментированной манере. Аналитики соревнуются друг с другом по предсказанию самого ужасного сценария для валюты. Например, модель банка «BNP Paribas» показывает, что стерлинг недооценен и перепродан — его справедливая цена равна приблизительно 1.40$. Но «Goldman Sachs» заявил, что Brexit представля­ет собой «структурный разрыв» и курс валюты может упасть еще на 40%, что приведет его к уровню 0.7380. В банке «Brown Brothers» вообще не исключают пари­тета с долларом в результате «экзистенциального кри­зиса».

Мы всегда подозрительно относимся к так назы­ваемому «изменению парадигмы». Правила финан­сов никуда не исчезают из-за нового фактора. Пройдет время и после того, как «пыль осядет», валюта и доход­ность вернутся к нормальному состоянию. Снижение валюты на инфляционных ожиданиях будет возме­щено, по крайней мере, некоторым повышением до¬ходности. Жесткий выход действительно понизит рост британской экономики в течение столь долгого вре¬мени, что это можно будет счесть постоянным состо¬янием, и это также отразится на валюте. Проблема со¬стоит в том, что мы испытываем недостаток модели. Brexit — буквально уникальный случай. Мы имели по¬литические риски для единой валюты во время гре-ческого кризиса, и это действительно привело к росту европейской доходности, но евро оказалась достаточ¬но эластична. На диаграмме ниже показаны курс EUR/ USD против дифференциала 2- и 10-летней доходно¬сти. Евро начала падать во время финансового кри¬зиса 2008 года и фактически повысилась в 2011 году, вслед за 2-летней доходностью, прежде чем возобно¬вить снижение. Она повысилась в 2013-2014гг., несмо¬тря на продолжающееся падение доходности.

Но это был политический риск без вовлечения определенной экономической переменной. Жесткая (если не одержимая) анти-инфляционная позиция ЕЦБ никогда не менялась. Правила бюджетнолй строгости дрогнули, но лишь незначительно и только в несколь­ких случая. Испания, сталкиваясь с потерей суверени­тета, которая стала ценой спасения, в конце концов, согласилась на строгие фискальные меры. В то время неуверенность относительно долгового кризиса поро­дила множество проблем, включая вопрос о полно­мочиях ЕЦБ, тестирование европейской банковской системы и кучу других вещей, о которых мы сейчас за­были.

Ситуация с «Brexit» имеет свои собственные по­следствия и значения, но фактически более проста, если вернуться к экономической составляющей. Если Великобритания не сможет получить торговые уступ­ки и специальные условия для финансового сектора, британская экономика будет сжиматься. Потеря дове­рия правительству Терезы Мэй и антиинфляционно­му мандату Банка Англии свалит стерлинг и дальше, в так называемое «крутое пике». Банк Англии хочет ограничить инфляцию в 2.5%, но аналитики видят ее на уровне 3.5%. Совершенно не ясно пока, имеет ли правительство план «B» и план «C», уже не говоря о плане «A».

Высока вероятность, что это не закончится ничем хорошим для Великобритании. Мы получаем огром­ное число комментариев относительно перегово­ров на высшем уровне, но не можем изучать их все. Однако, можем определенно сказать, что препятствие любой другой стране выйти из ЕС работает весьма хо­рошо в качестве мотивации для Евросоюза, чтобы проводить твердую политику. Комбинация ухудше­ния экономических показателей, которые безусловно последуют (особенно инфляция), и нежелание прави­тельства признавать это, создает односторонний сце­нарий для стерлинга. Текущая коррекция имеет одно обоснование — фунт был перепродан. Однако, «одна опора не удержит весь стол».

Подобная неопределенность есть и относитель­но доллара, хотя и с меньшим разрушительным зна­чением. Рынок все еще не уверен относительно де­кабрьского повышения ставок. Инфляция повышается, но недостаточно, чтобы заставить монетарные власти предпринять срочные меры. Грядущие выборы пред­полагают политические риски. Вся предвыборная кам­пания в США изобилует оскорблениями и обвинения­ми, и весьма скудна в отношении контуров будущей политики от обоих кандидатов. Так что, сами резуль­таты выборов 8 ноября (если они состоятся), вряд ли, снимут все вопросы относительно будущей американ­ской политики.

Китай, наверняка, скрывает истинное положение вещей, и его экономика все еще подвержена серьез­ному риску. И кому же в такой ситуации можно ве­рить? Разве что Драги. Если бы доверие финансовому институту было единственным фактором, то нам стои­ло бы поставить на евро.